«Я человек, отвечающий за свою жизнь» Иосиф Райхельгауз

Вы никогда не были конформистом – ни в советские времена, ни сейчас. Всегда находились в некоторой оппозиции к большинству, к одобряемым нормам и правилам.

И.Р.: Меня всегда сковывала некая заорганизованность. Неважно, какая организация - пионерская, комсомольская, партийная. Когда строем,  мне всегда хотелось отойти в сторону. Я всегда в эту сторону и отходил, и меня тут же откуда-нибудь выгоняли, отчисляли. Это первое. 

Второе… я всегда чувствую, когда мне врут, морочат голову.  И поэтому для меня все эти штампы, дурь, вранье, ущемление свободы всегда были кошмаром. Мне рассказывали, какие книжки читать. Диктовали, в какую страну можно поехать, а в какую нельзя. Объясняли, что вот этот человек поступил правильно, а этот неправильно. А я сам видел и вижу, кто как поступает. Врать мне не надо. 

И еще… знаете, я ведь много преподаю. Сначала был просто педагогом, потом старшим преподавателем,  доцентом, потом профессором, мастером курса и так далее. И вот должен сказать, набирая все время новых и новых студентов, я вижу, что самые интересные из них – это люди, которым «этой жизни мало», им все надо, все любопытно, они все хотят испытать и попробовать. Иногда это стремление даже перехлестывает здравый смысл. «Хочешь поехать на край света? хочешь  лягушку попробовать?…» На все они отвечают «да». Они всего хотят. Вот такие люди не всегда вписываются в некую общественную мораль, в некие «высокие нравственные» законы. Они выходят за рамки. И часто платят за это. Вероятно, я тоже из таких людей. Поэтому я в оппозиции к тем, кто мешает моей талантливейшей стране, моим талантливейшим согражданам свой талант проявить, реализовать. Вот и все.

Не иметь авторитетов – это нормально для Вашей профессии?

И.Р.: Это нормально для любой профессии. Конечно, чем больше ты знаешь, тем больше ты понимаешь, что ты ничего не знаешь. И ты начинаешь прибегать не просто к авторитетам, но к базе – культурной, научной, материальной. Ты понимаешь, что для того чтобы нарушить закон, его надо изучить. Для того чтобы заявить: «А я не хочу ставить спектакли по системе Станиславского», надо все-таки эту систему сначала понять. Или если не хочешь заниматься химией по системе Менделеева, так не занимайся, дорогой! А у тебя есть другая? Или у тебя есть другая система мироздания?  Где твой центр Вселенной? Есть законы, которые нельзя, невозможно нарушить. Или возможно…, но тогда нарушай сознательно. 

Насчет центра Вселенной… есть две парадигмы:  либо я в центре Вселенной, и все вокруг меня пляшут, либо я все-таки на периферии, я часть, а в центре что-то другое. Вам какая концепция ближе?

И.Р.: Я – центр Вселенной, конечно. Я господь бог, я создатель своей жизни, я автор своей жизни. Я человек, отвечающий за свою жизнь. Иногда я слышу от любого человека: «Понимаете, мне не повезло, я не там родился, мои родители не отдали меня в музыкальную школу. Или… я вот еврей, поэтому меня не приняли в институт, а потом я не был коммунистом, и поэтому меня не взяли на работу, а потом я неудачно женился, у меня пошли плохие дети...». Старик или старуха, все в тебе! Ты и есть господь бог. Это ты не смог, не доработал, не дожал, ты сам принял все неверные решения в своей жизни. И получая результат своих решений и поступков, не жалуйся! 

Ну да, «классика». У подобных людей всегда есть 2 пункта: я, во-первых, ни за что не отвечаю. А во-вторых, все кругом виноваты. Все, кроме меня.

И.Р.: Да, точно.

Но ведь нужно все-таки держать некий баланс между определенными общепринятыми нормами и правилами и личными желаниями. Иначе наш бесконечный эгоизм может завести мир бог знает куда.

И.Р.: Для меня этот баланс все равно не вовне, а внутри. Я очень уважаю 10 заповедей, я очень уважаю моральный кодекс строителя коммунизма, который был переписан из 10 заповедей. Я очень уважаю советы и предложения великих учителей и вообще все, что принято и проверено временем и опытом. Но все равно я совершенно уверен, что внутри каждого из нас существует тот самый императив...

 «…нравственный закон внутри нас и звездное небо над головой»?

И.Р.: Да-да, он самый. И он находится внутри. Можно себя оправдывать, можно самому даже поверить в то, что ты прав. Но ты очень хорошо понимаешь – вот здесь ты допустил подляночку, здесь ты обидел, здесь ты сказал что-то не то... и так далее. Мы очень хорошо внутри себя понимаем, что такое хорошо и что такое плохо.

Что, на Ваш взгляд, правильнее, даже не правильнее, но мудрее: больше все-таки меняться самому или менять мир вокруг себя?

И.Р.: Очень интересный вопрос... Я думаю, что это очень взаимосвязано, что нужно меняться самому, для того чтобы менять мир вокруг себя. Это очень важно. Меняться самому в соотнесении с миром, и менять мир в соотнесении с собой.

Что Вам удалось изменить в себе и в мире за прошедшие годы?

И.Р.: Что касается внутренних изменений, я бы воспользовался формулой Антона Павловича Чехова, который говорил, что всю жизнь нужно выдавливать из себя раба по капле. Я все время пытался и пытаюсь до сих пор соответствовать неким высоким нравственным законам, но сам понимаю, что соответствую им недостаточно. 

Вот знаете, как ни странно, я лучше буду приводить примеры на таком бытовом уровне. Я всю жизнь езжу на машине, я это очень люблю. Поэтому  уже с юношеских лет водил «Жигули». Для меня когда-то выбросить окурок или огрызок в окно было нормальным. Главное, чтобы никто не видел. Со временем я начал понимать, что это неправильно. Сегодня я дошел уже до крайности. Мне не только самому уже не приходит в голову что-то на землю бросить, но меня страшно раздражает, когда кто-то  другой это делает. До недавнего времени я просто в драку ввязывался. Пару раз зеркала разбивал, когда видел, что человек вышвыривал бутылку на улицу. Было пару раз такое. 

Есть примеры и более сложные. Я в определенный момент жизни принял для себя правило: никогда не говори о человеке чего-то такого, чего бы ты не сказал в его присутствии. Вот если ты можешь ему в лицо сказать: «Ты мерзавец, ты вор, ты проходимец!», то можешь и за глаза так сказать. Но если не можешь – не говори вообще. Этим правилом я пользуюсь уже много лет и очень этому рад. Есть такие у меня внутренние победы. 

Что касается изменений мира… главное, что я успел и смог сделать за свою довольно долгую жизнь – это все-таки касается моей профессии. Я считаю, что у меня профессия состоит из двух таких, может быть, даже из трех основных компонентов. Первый – это мои спектакли, фильмы, телепередачи, радиопередачи, то есть художественный продукт. Вторая  и очень важная часть моей жизни – это педагогика, я всегда очень много преподавал.  И наконец, третья часть – это мои книги. Я пишу. Очень скоро выйдет моя шестая книга, она называется «Странные страны», про путешествия, про мои поездки.

И все-таки в большей степени Вы известны как театральный режиссер. 

И.Р.: Ну, наверное. Если говорить об этом, то для меня театр – это инструмент самопознания человечества и человека. В этом смысле, я думаю, мы меняем реальность и, может быть, даже меняем что-то в людях. Неслучайно в нашем театре идут только те пьесы, которые написаны здесь и сейчас. Мы ставим Дмитрия Быкова, Людмилу Улицкую, Бориса Акунина, Семена Злотникова, многих других известных современных авторов. 

Да, когда я еду в Америку или в Европу, я ставлю, например, Чехова. Я очень люблю классику, понимаю ее, ценю и получаю от нее огромное удовольствие. Но здесь, в России, все, что люди видят на сцене, должно соотноситься с ними. Они хотят про свою жизнь. Да, в этом дело.

Что Вы думаете по поводу некой общей национальной или даже общемировой идеи, которая может объединить нас всех?

И.Р.: Национальная идея возникает тогда, когда страна попадает в какое-то сильное, острое обстоятельство. Чаще всего это война или стихийное бедствие. Когда началась Великая Отечественная война, уже не до сталинских репрессий стало и вообще не до чего, вся страна поднялась и пошла Родину защищать. Или война 1812 года…

То же самое касается и мира. Если бы мы сегодня вдруг  узнали, что на землю несется какой-то метеорит невиданный, и мы можем это предотвратить, то я уверен, что и американцы, и французы, и немцы, все ученые, вообще все люди мира собрались бы вместе, забыли бы обо всех своих противоречиях и соображали бы, как всем вместе спастись.  

С другой стороны, некоторое стремление к объединению происходит и сейчас, на наших глазах. Я совершенно убежден, что путь объединенной Европы, в которой стерты границы, в которой общий рынок и в целом общие законы, – это правильный путь. Уверен, что весь мир к этому придет. Что нам делить в конечном счете? Земля наша небольшая.