Создают только идеалисты

Война, оккупация, голодное детство, страшная смерть матери, чудесная бабушка, заменившая мать, оттепель, ГИТИС, влюбленность, ревность к красавцу мужу, съемки «Человека-амфибии», актерские байки, воспоминания о Михаиле Яншине, Евгении Урбанском и Евгении Леонове. В постановке Б. Юхананова «Синяя птица» сказка Метерлинка переплетается со страницами двух биографий – Владимира Коренева и его жены Алефтины Константиновой. Старейшины «Электротеатра Станиславского» вместе уже более полувека.

Владимир Борисович, если бы режиссером спектакля были Вы сами, какие три эпизода из Вашей жизни Вы бы сделали центральными, главными?

Не знаю. Вычленить что-то из своей жизни невозможно. Ничего нельзя переписать набело и ничего нельзя сделать на вид. Для меня невозможно от чего-то  отказаться, даже от моих ошибок и заблуждений. Я ценю и принимаю в своей жизни все. Хотя до сих пор не знаю, что такое жизнь – хаотичное награмождение случайностей или роман, написанный величайшим писателем в этом мире... судьбою, Богом? Наверное, второе все-таки. 

Что самое ценное в человеческой жизни? На что стоит её тратить?

Знаете, наверное, в  молодости люди, бывает, и стремятся к славе, деньгам, власти, но большинство, особенно с возрастом, начинают ценить простые человеческие радости. Люди, в основном, мечтают о счастье. В этом, конечно, меньше пафоса, но больше правды. Ко мне это тоже относится в полной мере. Я не честолюбив. Иногда шучу, мол, то место, где должно было быть честолюбие, у меня вырезали при рождении. А может, и наоборот – оно у меня такое большое, что не может насытиться чем-то неважным, неглавным. 

Я уже в том возрасте, когда перестаешь чувствовать гул собственной крови и начинаешь видеть и слышать людей вокруг. Просыпается сочувствие, сопереживание, на многие вещи я теперь смотрю по-другому. В жизни так много эфемерного, ненужного, отвлекающего от самой жизни. А ведь по сути важно, чтобы каждый день приносил радость. Семья, друзья, душевный покой, лес, море, интересная книга, музыка – вот такие простые радости и делают человека счастливым. 

И потом, честолюбие – это порок. Не смертельный – отмолить его можно,  но это грех. С другой стороны, для некоторых именно оно становится мотором, который помогает делать карьеру, достигать целей. И все же... чем меньше думаешь об успехе, о славе, тем быстрее её получаешь.  Слава – она же как женщина, которая не любит назойливых поклонников. Когда не обращаешь на нее внимания, она, удивляясь этому равнодушию, разворачивается в твою сторону и сама идет за тобой. 

Сложно ли двум таким талантливым и неординарным людям, как Вы с Алефтиной Константиновой,  быть вместе столько лет?

У нас никогда даже мысли не было разойтись. Ни разу за всю жизнь. Хотя у нее характер нелегкий, а у меня вообще – не дай Бог. Наверное, тому, как вести себя в семье, люди учатся у родителей. Я смотрел на то, как живут отец с мамой и уже тогда понимал, что семья – это такое убежище, якорь, спасение... это такое место, лучше которого и надо. И потом, мне с женой очень повезло, она очень многим пожертововала ради меня. Только женщины так умеют. Мужики – нет. Мы эгоисты по большей части. Они нас учат. И моя жена очень многому меня научила. Я такой, знаете, барин, сибарит. А она не то чтобы заставила (она никогда не заставляла меня впрямую), но как-то так направляла, что я стал и много трудится, и зарабатывать, да и вообще многое сделал именно благодаря ей. К тому же я всегда понимал свою ответственность – у Алефтины Константиновны родители на войне погибли, маму вообще убили на её глазах, так что у нее, кроме меня, никого не было. Мы вместе уже 56 лет, и я ни разу об этом не пожалел. В каких-то главных вещах мы похожи. Она тоже идеалистка, как и я. Нам обоим не свойственен цинизм – ни в семье, ни в театре. Циники часто рвутся к власти, к возможностями и часто прорываются. Но создать ничего не могут. Они как дерево без корней, а без корней ничего стоящего вырастить, сотворить нельзя. Создают только идеалисты.