Юрий Стоянов: В современности есть невероятно положительные вещи

Психологи двадцать первого века отмечают массовое бегство от реальности как явление. Как Вы думаете, от чего именно бегут люди?

Ю.С.: Для начала я хотел бы сказать, что, ознакомившись с вашими вопросами, у меня создалось ощущение, что часть из них – к психологам, часть – к политологам, какая-то – к философам. Артист – человек, который не транслирует мысли, а транслирует чувства. Это разные вещи. Все ваши вопросы обращены к моему уму. Я, может быть, не глупо чувствующий артист, можно и умно чувствовать, но все-таки больше чувствующий. Я могу полагаться на свой человеческий опыт, но мои ответы будут носить не профессиональный, а совершенно интуитивный характер. Это надо понимать – вот что главное. А теперь постараюсь ответить на Ваш вопрос. В основном люди, как мне кажется, бегут от вызовов времени, в котором они живут. Вызовы эти могут быть разными, и не всегда они связаны с политикой. Человек может не справиться с обыкновенной житейской ситуацией. Он может быть с чем-то сильно не согласен, и выходы есть разные. Если человек – борец, может случиться открытое противостояние семье, обществу, конкретному начальнику, кому угодно. Но бывает и по-другому – можно уйти в так называемую внутреннюю эмиграцию. Человек может начать пить, если он слаб, может стать наркоманом – это самый простой выход, неумение справляться с сегодняшними вызовами. Я не вижу другой причины, по которой это происходит, если только она не медицинская?

А за последние двадцать лет этих вызовов для обычного человека стало больше или, может быть, изменились их качества?

Ю.С.: Это все московские вопросы. Давайте мы спросим человека, который ходит каждый день на работу очень далеко от Москвы в маленьком городе. Каким образом цифровое общество бросило ему вызовы? Тем, что закрыло градообразующее предприятие, на котором он всю жизнь честно работал, звезд с неба не хватал, просто приходил и делал свою работу, которую посчитали теперь ненужной? Как цифровое общество вообще на него повлияло?

Современный человек даже в глубокой провинции все свободное время проводит в виртуальном пространстве. Такого раньше не было.

Ю.С.: Ну, этому глупо противостоять, да и невозможно. Это сегодняшняя реальность, через двадцать лет снова все изменится. Да, ты приходишь на встречу в ресторане, там сидят десять молчаливых людей, и все в гаджетах. Что я должен им сказать? Положить им на стол томик Чехова? Может, они рабочие вопросы решают. Конечно, если, например, девушка едет за рулем и при этом общается в соцсети, следующий шаг – это авария. Это уже напрямую опасно для жизни. Но я не могу представить своей жизни без гаджета, потому что я получаю в нем массу нужной информации. При этом меня практически нет в соцсетях, это мне неинтересно. Слово «сеть» здесь – главное, «социальная» – вторично.

По-Вашему, кто такой цивилизованный человек?

Ю.С.: Что это значит? Это про моральные принципы? Что такое мораль? Это просто строчки из стихотворения детского: «что такое хорошо и что такое плохо». Моральный кодекс человека сформулирован еще в христианских заповедях. Безусловно, это заповеди морального человека. Были заповеди строителей коммунизма, но это была попытка придумать другую религию на замену. Сам человек в принципе не изменился. По крайней мере, человек, которого я могу наблюдать по мировой литературе, скажем так. Иначе мы бы не искали ответы в Шекспире, в Чехове, в Бернарде Шоу, в Пушкине, в Гоголе. Почему-то, каким бы ни было это общество: милитаризованным, оцифрованным, подверженным каким-то эпидемиям – сам человек абсолютно не изменился. Вы почитайте Гамлета, там же вечная проблема сомневающегося и не принимающего свою реальность человека. И в каждом десятилетии возникают эти вопросы, на которые отвечает Шекспир, живший очень много веков тому назад. Может быть, еще со времен античного театра суть человеческая не изменилась – я в этом просто убежден! Меняется реальность, технологии, окружающий мир и как раз в худшую сторону вследствие отступления от моральных принципов. То, как мы загадили планету – невероятно… Жажда прибыли, сверхдоходов заставляют попирать какие-то принципы. Стремление к славе любыми средствами заставляет растоптать другого человека на пути к достижению этого. Это совсем неновые, простые истины.

От какого рода манипуляций стоит остерегаться прежде всего в современном мире?

Ю.С.: Человек отвыкает думать, делать выводы и получать знания. Мне кажется, самая большая опасность в этом. Это не то, чтобы побочный, но очень важный отрицательный момент современности, цифровизации. Но в ней есть и невероятно положительные вещи. Вот я пишу стишок, и мне нужен набор испанских имен, я обращаюсь к поисковикам и подбираю те, что мне нужны для рифмы. А вот когда человек обращается к сайту под названием «генератор рифм», то тут уже о поэзии речи быть не может. Если ему нужна информативная какая-то часть для стихотворения: он, допустим, забыл, как звали героиню в «Каменном госте» у Пушкина – и пошел в интернет. А если он хочет найти рифму, например, на имя Лаура – это конец поэзии. Вот в чем простая предметная разница. Мы чувствуем художника, потому что это рождено его умом, душой и сердцем, а не заимствовано из сети или еще откуда-то.

Как Вы относитесь к тому, что сегодня можно сделать тридцатисекундный ролик и проснуться всемирно знаменитым?

Ю.С.: Проснуться можно не всемирно знаменитым, а всемирно узнаваемым. Но нельзя проснуться артистом на следующее утро. Можно стать популярным, известным, даже влиятельным, только от этого не стать человеком. Прилагательные тут важнее существительных. Талантливый мальчик или девочка выпрыгивает из TikTok. Видно, что это не просто так, что чемто они зацепили, а чем? Какой-то мифологичностью. Очень большое количество ровесников ассоциирует себя с этим мальчиком. Он выразил не очень уклюжим способом что-то важное. Он не может это сформулировать, он может это спеть, покривляться, что-то сделать, и тем не менее это цепляет. Значит, это не бесталанный человек, раз он становится таким ретранслятором. Он едет на этой безумной природной органике, на том, что интересная судьба, непростая, что он из провинции, знает, что такое жизнь, но очень мало читал и глубоко необразован по сути. Это до поры до времени. А вот когда такой мальчик или девочка скажет себе: «Так, это все хорошо, но если я не буду учиться, то развития не будет никакого», и даже уйдет в забвение на какое-то время, то он уменьшает риск стать персонажем-однодневкой. Вот вам простой пример – Андрей Бурковский. Сверхвостребованный человек, бесконечно блиставший в КВН, в юмористических шоу. Что заставило этого парня бросить все это и пойти на первый курс школы-студии МХТ? Всех волнует его новый профессиональный бэкграунд – он его сделал таким, какой он сейчас. Тут вопрос следующих шагов. И пойдут ли за этими героями нашего времени те, кто их любил, когда они сделают следующий шаг?

Как, по-Вашему, изменился современный юмор? Вам нравятся стендапы, новые комедийные сериалы?

Ю.С.: Юмор меняется так же, как и время. Доминирующим словом стало «рассмешить». В принципе критерий всегда был простой: смешно или несмешно. Но важно еще и то, на чем построен юмор. Исторически так сложилось, что российский юмор и сатира были построены на боли, на невозможности прямым текстом сказать какие-то вещи. Европейский, американский юмор – более «обнаженный», там больше было разрешено. Хотя и там он разный: есть геговый, а есть, например, Чаплин с его юмором человека, которому все время плохо. Он все время голодный, все время нищий, неустроенный и никому не нужный. И в свое время таких людей было довольно много. И вот она, самоидентификация через персонажа: ему так же плохо, как мне, но он при этом смешной, милый, добрый, и я ему безумно сочувствую. Наш юмор был всегда на том, что «нельзя, нельзя, нельзя» – от скоморохов до Жванецкого. И дальше возникает степень свободы. Чем более открыто я могу говорить, тем меньше в этом искусства. Парадокс, но это действительно так. Сейчас и у нас пришло время открытого вседозволенного юмора. Это не обязательно со знаком «минус» – есть безумное количество очень талантливых людей. Например, что такое стендап? Это такая форма рассказа про себя, монолог. Это очень искренняя, иногда очень грубая, очень смешная, но исповедь. Потому что в стендапе главное слово «я». Поэтому мы запоминаем, какие они разные, как по-разному они смотрят на одни и те же вещи. Вопрос дальше, какими средствами они об этом говорят. Я много раз говорил, что я не ханжа, и крепкое слово в моем лексиконе занимает не последнее место. Но блюдо не может состоять из перца и соли – это приправы. Искусство – это три грамма перца и соли в килограмме мяса. При этом возникает такое явление, как женский стендап – я его обожаю. В том, что я это говорю уже есть какое-то проявление сексизма. Сегодня на сцену вышли инженеры, учительницы, айтишницы, просто мамы, просто жены – и это целый мир! Огромный женский мир выплеснулся со сцены в зал.

А Вы что-то принципиально новое про женщин узнали благодаря нашим комикессам?

Ю.С.: Очень многое: как они воспринимают мир, как они смеются над собой, надо мной, над нами. Это очень большой пласт. Для меня это – целое явление!

Вам никогда не приходила в голову мысль самому начать выступать со стендапом? Мне кажется, это была бы бомба.

Ю.С.: А чем я занимаюсь на своих концертах всю жизнь… до того, как мы узнали слово «стендап»? Но актерский стендап – это стендап чужими словами. Да, про себя, но чужими словами. Поэтому не надо просить артиста озвучивать его позицию, что он думает про это и про то. Вы почувствуете это в его ролях, услышите это в его песнях. Любой артист ценнее тем, что он делает, а не тем, что говорит. Но если он выбирает «говорить» и ему еще хватает на это ума – в этот момент он, как артист, часто заканчивается. Слишком сейчас агрессивен мир, он очень ощетинился. Миссия артиста мирить людей, а не разъединять.